Ли, поскольку Ли испытывал джентльменскую неприязнь к прямому общению с разведчиками и вообще ко всему шпионскому делу.

За месяц, прошедший с момента победы при Чанселорсвилле до начала продвижения на север, Ли совершил чудо. "Теперь это была гораздо более сильная армия, чем та, с которой Хукер столкнулся при Чанселорсвилле, - писал полковник Винсент Дж. Эспозито, - теперь она состояла из трех корпусов (под командованием Лонгстрита, Юэлла и А. П. Хилла), плюс "негабаритная" кавалерийская дивизия Стюарта (похожая на федеральный кавалерийский корпус), всего 76 000 человек. Уместно или нет, но это была самая большая армия Конфедерации. У Брэгга было 45 000 человек против 84 000 союзных войск в Теннесси; у Джонстона - 25 000 человек в Миссисипи; у Пембертона - 30 000 человек в Виксбурге, к этому времени практически осажденном Грантом; у Бакнера - 16 000 человек, удерживающих жизненно важную железную дорогу между Ричмондом и Чаттанугой; а Борегар пытался защитить Саванну и побережье Атлантического океана с помощью еще 16 000 человек. Несмотря на нехватку всего необходимого, все более бдительную федеральную блокаду южных портов и чудовищно неэффективное снабжение, Ли восстановил и увеличил свою армию в людях и значительно улучшил ее артиллерию. У него было около 285 орудий, все еще разнородных по типам и калибрам, но грозное количество - хотя и не равное Потомакской армии, имевшей 370 орудий и 115 000 человек.

Однако Ли рассчитывал на внезапность, быстроту передвижения и боевой дух своих людей, а не на численность или массу выстрелов. Для этого он разрабатывал свой план небольшими шагами, привлекая как можно меньше внимания к своим просьбам о подкреплении. Он осторожно раскрывал свои планы властям в Ричмонде: отчасти для того, чтобы избежать неизбежных жалоб со стороны других генералов, когда он использовал крайне ограниченное количество живой силы; а отчасти потому, что, как ни странно, несмотря на свои дружеские отношения с президентом Дэвисом и военным министром Седдоном, Ли предпочитал "раскрывать свои планы понемногу", возможно, из нежелания спорить о них или просто из неприязни к бюрократии, какой она была, мешающей его более широким замыслам. Он надеялся воспользоваться "сезоном лихорадок" в Каролинах, чтобы перебросить Борегара и его 16 000 человек на север и "усилить известное беспокойство вашингтонских властей", склоняя их к выводу войск с юго-запада для защиты столицы; но это был слишком смелый план для Военного министерства Конфедерации, которое, очевидно, уже услышало столько о ценности "внутренних линий" от Лонгстрита (чьей стратегической пчелой в капоте это было), сколько хотело услышать.

В итоге Ли намеревался удержать внимание Хукера на Фредериксбурге, а собственную армию быстро перебросить в долину Шенандоа, где заставы союзников были немногочисленны, слабы и разрозненны, и оттуда двинуться прямо на север в направлении Гаррисбурга, штат Пенсильвания. Помощник Ли полковник Уолтер Тейлор, выполнявший роль фактического начальника штаба, отмечает, что "замысел Ли состоял в том, чтобы освободить штат Виргиния, по крайней мере на время, от присутствия врага, перенести театр военных действий на северные земли" и выбрать "благоприятное время и место" для сражения. Как и Лонгстрит, Тейлор предполагал, что "магнат", * как иногда называли Ли его подчиненные, расположится так, что противнику придется атаковать его на выбранной самим Ли местности, как при Фредериксбурге; но Ли не давал никаких гарантий, что он сделает что-либо подобное, что бы ни предполагал Лонгстрит. Его военный секретарь, подполковник Чарльз Маршалл, который составлял большинство приказов, корреспонденции и отчетов Ли, подчеркивает, что Ли придавал большое значение обороне Ричмонда и "сохранению той части Виргинии, которая находится к северу от Джеймса, и избавлению ее от присутствия врага". В своем отчете о Геттисбергском сражении Ли ставит во главу угла надежду на то, что перемещение его армии с оборонительной позиции к югу от Раппаханнока у Фредериксбурга к наступлению в Пенсильванию "предоставит хорошую возможность нанести удар по армии, которой тогда командовал генерал Хукер, и что в любом случае эта армия будет вынуждена покинуть Виргинию". Справедливо заключить, что взгляд Ли на войну оставался, как и всегда, взглядом виргинца, и в его списке приоритетов удаление врага из Виргинии занимало одно из первых мест, если не самое высокое. Нигде в описании целей своей кампании он не упоминает о договоренности между ним и президентом Дэвисом о том, что он так расположится, что Хукер будет вынужден атаковать его на местности, выбранной самим Ли, как бы это ни было желательно. Лишь позже в отчете Ли мимоходом упоминает: "Не предполагалось вести генеральное сражение на таком расстоянии от нашей базы, если только на нее не нападет противник"; затем он перечисляет причины, в основном связанные с трудностями транспортировки и снабжения, по которым сражение стало "неизбежным". До сих пор горячо обсуждаемый вопрос о том, должен или не должен был Ли сражаться при Геттисберге, похоже, не очень его волновал - "неизбежно" - это сильно сказано, и тем более он не считал, что поставить свою армию в выгодное положение, когда врагу придется атаковать его, было в каком-то смысле обязанностью.

3 июня 1863 года Ли начал по частям отводить свою армию из Фредериксбурга. Это произошло ровно через месяц после победы при Чанселлорсвилле, и остается удивительным, что так скоро после великой и дорогостоящей битвы армия смогла предпринять столь амбициозный фланговый марш на запад и север вокруг правой части Потомакской армии - или, что, возможно, более важно, что возглавил его человек пятидесяти шести лет и, возможно, не в лучшем состоянии здоровья.

Мы знаем, что к концу зимы Ли сильно болел, и по его симптомам можно предположить, что он страдал от артериосклероза и того, что сейчас называется стенокардией. Ни Тейлор, ни Маршалл, каждый из которых находился рядом с Ли днем и ночью, не упоминают о его здоровье, но, опять же, из всех мужчин Ли меньше всего был склонен жаловаться на него или позволять даже самым близким людям видеть что-то за его безупречной маской достоинства, самообладания и самоконтроля. Тем не менее в течение следующего месяца ему предстояло подвергнуться огромному и неустанному стрессу и в одиночку нести всю ответственность за самую большую армию Конфедерации и ее самое смелое стратегическое решение: вторжение на Север, призванное спровоцировать решающую битву, которая, наконец, принесет Югу независимость. Позже Лонгстрит напишет, что Ли был нетерпелив и возбудим, и если так, то это вполне объяснимо, но тогда Лонгстриту было что доказывать, и он писал уже после смерти Ли. Никто другой в то время, похоже, не обратил внимания на поведение и манеру